На вопросы «Монокля» о подготовке российско-американского саммита на Аляске и о его предполагаемой повестке, а также о принципах подготовки мероприятий такого уровня ответил Андрей Бакланов, действительный государственный советник Российской Федерации 1-го класса, экс-посол в Саудовской Аравии, заместитель председателя Ассоциации российских дипломатов, профессор НИУ ВШЭ.
— Москва и Вашингтон продолжают подготовку к встрече президента РФ Владимира Путина и его американского коллеги Дональда Трампа, запланированной на 15 августа. В это время политики и эксперты с нетерпением ждут мероприятие, возлагая на него большие надежды. Насколько такие ожидания оправданы? Условно говоря, проснемся ли мы 16 числа в другом мире?
— Андрей Бакланов: Лучше говорить, чем не говорить, иначе намерения сторон могут восприниматься не очень точно. Зачастую информация о состоянии двусторонних отношений и позиции сторон идет не с самого высокого уровня, а желательно было бы получать представление о реальной позиции сторон от первых лиц. Поэтому встреча в верхах всегда «в почете», это очень важная часть политического взаимодействия государств.
Конечно, даже такие встречи сами по себе не способны изменить характер сложившихся отношений, в основе которых лежит категория национального интереса. Не всегда быстро проявляется и характер, степень воздействия переговоров на ход событий, потому что в каждом процессе есть определенная инерция. Но все равно влияние саммитов, встреч в верхах, конечно, намного больше, чем у других форматов.
Что касается конкретной ситуации, сложившейся на сегодняшний день, то она, пожалуй, более сложная, чем это, как правило, это бывало в прошлом.
Та тема, которую больше всего педалировали, Украина, имеет параметры, пока еще слабо проработанные. Не было дипломатической подготовки, зачастую довольно длительной, которая, как правило, бывает перед каждой встречей в верхах по каждому из направлений.
Здесь мы имеем случай, когда очень много будет зависеть от того, как пойдет сама по себе встреча. Предстоящие переговоры имеют очень большую специфику: короткий период подготовки, которая в основном связана с логистикой, выбором места и так далее. А вся субстанция, по-видимому, будет уже звучать на самой встрече.
— Можно ли все же предположить, о чем будут говорить лидеры стран, встретившись лично на Аляске?
— О чем будут говорить, в принципе, достаточно ясно. По-видимому, будет три блока.
Во-первых, это двусторонние отношения, которые нужно выводить на уровень «нормальности», потому что сегодня их нельзя назвать нормальными, «штатными» отношениями. Посольства работают в усеченном, уродливом формате, у нас выведены из оборота ряд объектов дипломатической собственности на территории Соединенных Штатов Америки. Это, конечно, не дело. Поэтому надо вернуть наши двусторонние отношения к тому, чтобы их можно было рассматривать в качестве нормально функционирующих.
Второй вопрос, самый резонансный, Украина. Здесь трудно предположить возможность выхода на решения долговременного характера, потому что позиции сторон во многом не сходятся. И сама объективная реальность такова, что с одного захода что-то решить будет сложно, тем более что есть достаточно влиятельные силы в мире, которые могут играть свою собственную скрипку, например, Европа. У нее все-таки, несмотря на зависимость от США, есть свои определенные специфические подходы.
Ну и последний вопрос, это другие кризисные, конфликтные ситуации в мире, которые, когда проходят встречи высшего уровня, неизбежно рассматриваются.
— По вашему мнению, можно ли наметить какие-то позитивные, какие-то нейтральные или негативные сценарии того, как может пройти мероприятие? И каковы Ваши от него ожидания?
— У меня нет каких-то завышенных ожиданий от этого мероприятия. Потому что в основном речь идет именно о организации самой по себе встречи, а дальше она получит свою логику и завершится тем результатом, к которому сторонам удастся прийти.
То есть, здесь есть объективный фактор, но есть и субъективная способность двух лиц находить какие-то компромиссы в рамках той позиции, которую страны уже для себя выработали.
Что касается возможных итогов, оценок переговоров, то такие прогнозы зависят от того, кто об этом говорит. Потому что разные люди по-разному представляют тот итог, как все должно закончиться. Я полагаю, здесь надо в каких-то других тонах и характеристиках эту встречу рассматривать.
В любом случае положительным является то, что восстанавливается определенная динамика двусторонних связей и происходит перевод обсуждения сложных вопросов на самый высокий уровень. Это уже само по себе неплохо.
— Хотелось бы отметить, что в период подготовки саммита глав двух государств на Аляске СМИ на Западе выпускают материалы с целью повлиять в негативном для России ключе на исход предстоящих переговоров, попытаться продавить какие-то неудобные нам форматы, и во всяком случае создать неблагоприятный информационный фон. Публикуются многочисленные «утечки». А печатные и интернет-СМИ в нашей стране куда более пассивны, заняты в основном прогнозами, в целом тоже не обеспечивающими благоприятного информационного фона для предстоящей встречи. Есть ли, на Ваш взгляд, такая информация или позиция, которая могли бы стать предметом публикаций, помогающих в формировании общественного мнения, послуживших бы полезным вкладом в процесс подготовки с российской стороны?
— Как человек, который занимается и теорией, и практикой международных отношений, дипломатического взаимодействия, я могу попытаться разложить все это «по полочкам». Потому что сейчас, когда я просматриваю прессу, то вижу и неоправданные ожидания, и попытки понять, кто и как может повлиять, при этом зачастую получается своего рода «мешанина», мало что разъясняющая.
Поэтому давайте попробуем разобраться, как осуществляется подготовка визита на высшем уровне, и какое есть информационное «обрамление» этого процесса.
Существует пять направлений, по которым идет подготовка визита – в увязке с информационным освещением события.
Первое, главное, основное – это официальная подготовка визита. Никаких, конечно, несанкционированных «утечек» оттуда не бывает, потому что если будет утечка, то чиновника, который «подсобил» разглашению информации доверительного порядка, просто уволят с работы, где бы он ни работал, в Госдепартаменте, в Министерстве иностранных дел, или в аппаратах высших должностных лиц государства.
Бывают преднамеренные «вбросы» информации, которые выглядят как «утечки» данных. И здесь могут быть два варианта. Первый – это продуманная информационная «игра» политических структур того или иного государства, это, как их иногда называют, «пробные шары», которые запускаются специально для того, чтобы проверить реакцию другой стороны, общественного мнения. Второй вариант – это предположения, иногда просто фантазии того или иного комментатора, журналиста.
В принципе, на таком уровне, как правило, работают аппараты, состоящие из сотрудников, которые ответственно относятся к тому, что они говорят. Они вряд ли будут что-то комментировать в СМИ, если нет прямого поручения от руководства. Здесь в прессу передается только то, что каждая из сторон считает необходимым передать. Либо эта информация согласовывается между сторонами, либо каждый индивидуально это делает.
Для бесед высокого уровня, естественно, готовятся материалы. Они называются у нас «памятка для беседы», а в Соединенных Штатах Америки – «talking points», то есть темы для разговора. Структура примерно одинаковая: это краткие тезисы, подкрепленные очень краткой информацией, фактологией.
Второй информационный пласт – это государственные или негосударственные, но крупные (деловые, парламентские и т. п.) инстанции, которые бы хотели, чтобы их вопрос был поднят на переговорах на высшем уровне. И они путем направления так называемых записок «лоббируют» (в положительном смысле этого слова) свои интересы. Это совершенно нормальное дело, тут ничего такого нет негативного. Все, естественно, радеют о своем интересе и правильно делают.
Будет ли этот вопрос поднят или не будет, зависит и от аппарата, который обрабатывает эти предложения и, конечно, от первых лиц, которые взвешивают, стоит ли об этом поговорить или нет. Иногда им импонируют эти предложения, иногда нет.
Если первое и второе направления это, можно сказать, «официоз», то есть и переходный канал, который последние 20−30 лет получил широкое развитие, так называемый «track two», то есть второй трек. Это наиболее авторитетные представители экспертного сообщества, имеющие «выход» на руководство своих стран. Туда входят люди, которые или работают, или до недавнего времени работали на высоких постах в официальных учреждениях. Но одновременно они выступают в качестве того, что называется в английском языке «academics», «academicians», то есть, в качестве экспертов, аналитиков, ученых.
«Track two» отличается от мероприятий с участием «обычных» специалистов тем, что он имеет возможность напрямую докладывать высокому или даже высшему руководству – если есть что доложить. Встречи «track two» носят доверительный характер, хотя они не являются «секретными», закрытыми. По их итогам идет проработка важных, как правило, новых вопросов, итоги которой докладываются «наверх».
Следующий, четвертый уровень, это научные и общественные организации, которую высказывают свою точку зрения. Здесь идет «подсветка» тех или иных оценок происходящих событий, потому что и общественные организации, и эксперты могут пробовать сформировать какой-то настрой, мнение в отношении вопросов, которые будут обсуждаться на переговорах.
И пятое, последнее направление – это пресса, которая печатает то, что считает нужным, свои рассуждения, мнения специалистов и так далее. Конечно, содержание материалов СМИ во многом предопределяется «центрами силы» — правительством, бизнесом и т. п.
И вот из этих пяти очень сильно друг от друга отличающихся пластов информации, анализа и подходов образуется информационно-аналитический и политический фон подготовки визитов и переговоров.
— Коль скоро мы подробно проговорили теоретическую базу, может быть, есть возможность поделиться практическими примерами того, как может пройти практика подготовки к таким мероприятиям с российской стороны?
— Могу сказать, что я принимал участие в ряде мероприятий высокого экспертного уровня, «track two», в частности, в беседах с американцами. Заметен интерес к нахождению каких-то новых, альтернативных, потенциально позитивных вопросов для повестки дня переговоров.
На одной из встреч у нас была даже такая джентльменская договоренность, что украинскую тему мы вообще поднимать не будем – позиции сторон хорошо известны и изложены на самом высоком уровне, поэтому решили сосредоточиться на поиски позитивных линий развития двусторонних связей.
Например, я выступал с вопросом о необходимости появления нового сюжета в наших отношениях, перехода к масштабному сотрудничеству на Севере, в Арктике. От противодействия друг другу можно было бы перейти к масштабному сотрудничеству, которое выходит далеко за рамки Арктического совета и других арктических органов.
Может сформироваться такая быть ситуация, что мы будем главными действующими лицами при «дележе» примерно 120 триллионов долларов, которые находятся на дне, в акватории высоких арктических широт Севера. Если мы будем сотрудничать, то потенциальная выгода от этого превысит все выгоды, которые США сейчас пытаются где-то как-то «ухватить», в том числе на территории Украины.
Вот такие позитивные предложения мы разрабатываем. Трудно сказать, будут ли они иметь какое-то продолжение, но все должно с чего-то начинаться.