Неравный брак

Известный факт: даже если один из супругов не участвовал в управлении, он может претендовать на долю в бизнесе или на компенсацию. Но далеко не всегда такое совместно нажитое имущество делится пополам. Суды строго оценивают доли и доходы бизнеса, рассказывает Альфия Темир-Булатова, управляющий партнер адвокатского бюро «Альфа». «Верховный суд указал, что суды обязаны точно определить размер дохода от бизнеса на дату расторжения брака, чтобы понять, какая часть причитается каждому из супругов. В противном случае они рискуют получить лишь произвольные оценки», — разъясняет специалист.

Есть и специфические нюансы — например, ограничения, заложенные в уставе компании. Если в учредительных документах указаны квоты на доли, суд не сможет «переложить» их на равные части. По словам Альфии Темир-Булатовой, записанные в уставе договоренности (например, 99% — одному и 1% — другому) приравниваются к устному соглашению о разделе имущества. Это означает, что супруг с небольшой долей не сможет потребовать уравнять распределение активов просто потому, что они развелись.

Самый громкий процесс последних месяцев — ситуация с одним известным ретейл-стартапом. Основательница владела 99% акций, ее супруг — 1%. Судьи отметили, что такое распределение было согласовано супругами заранее и фактически напоминает договоренность о разделе имущества.

«Эти кейсы показывают: суд не “подсаживает” автоматически супруга в состав участников общества. Чаще суд старается найти справедливое денежное возмещение или вернуть акции обратно, чтобы раздел имущества не нанес ущерба бизнесу и другим партнерам», — говорит Альфия Темир-Булатова.

Сколько стоит развод

В настоящее время при разделе имущества стороны все активнее обращаются к брачным договорам и сопутствующим соглашениям. При этом, как объясняет Оксана Величкова, современный мир диктует свои правила — разделить бизнес-активы исключительно силами узкопрофильного специалиста невозможно. Тут нужны комплексные компетенции в областях семейного права, корпоративного права, налогового права, переговоров, а также международного и международного частного права (если часть бизнес-активов находится за рубежом). К примеру, корпоративные юристы могут недостаточно глубоко знать нюансы семейного права, продолжает Оксана Величкова. К тому же жесткий раздел имущества разрушает семейные связи и травмирует детей. Даже если сами бизнес-активы удается сохранить, последствия для детско-родительских отношений бывают катастрофическими, возможность дальше выстраивать отношения с детьми находится под угрозой. С другой стороны, специалисты в области семейного права иногда не обладают необходимой экспертизой в корпоративном праве (особенно при сложной структуре бизнеса и разных организационно-правовых формах) и налоговом законодательстве и практике налоговых органов — а без этого невозможно грамотно оформить сделки, минимизировать фискальные риски и правильно рассчитать обязательные платежи при передаче активов.

По словам Ольги Степановой, адвоката Ленинградской областной палаты адвокатов, хотя возможность мирного раздела имущества предусмотрена законом, по факту сторонам бывает сложно достигнуть компромисса и пойти на уступки. Реальный выход из множества ситуаций — медиация. Это возможность выработать приемлемую для всех позицию при разделе имущества и бизнеса.

Желание супругов мирно договориться вне стен суда вызвано несколькими причинами, продолжает Илья Титов управляющий партнер адвокатского бюро «Илья Титов и партнеры». Владельцев небольших состояний/бизнеса беспокоит, что деятельность компании из-за судебных споров будет парализована, а судебные расходы будут все время расти (повышение размера государственной пошлины, расходы на адвоката). Сегодня средняя стоимость раздела бизнеса при разводе — от 1 млн рублей и выше. По его словам, для владельцев крупных компаний помимо упомянутых выше факторов имеет значение снижение стоимости активов (акций, долей в обществе) из-за публикации сведений о наличии семейного/корпоративного конфликта. Досудебное урегулирование конфликтов позволяет в кратчайшие сроки безопасно и конфиденциально решать вопросы на стыке корпоративного и семейного права.

Сегодня развод бьет по карману владельцев практически всех категорий бизнеса, от малого до миллиардного. Так, оформление соглашения стоит от 10 до 100 тыс. рублей (включая услуги нотариуса). Услуги адвоката стартуют от 80 тыс. рублей. Сопровождение сложного развода с бизнесом может обойтись от 200 тыс. до нескольких миллионов рублей.

В расходы смело надо добавлять еще и стоимость судебных пошлин, и различных экспертиз: бухгалтерских, оценочных. В 2024‒2025 годах госпошлины выросли в 10‒15 раз. По словам Альфии Темир-Булатовой, при долгах или в случае, если раздел касается предприятий с высокими доходами и многомиллиардным имуществом, итоговые траты могут составлять десятки и даже сотни миллионов рублей.

Качественный раздел бизнес-активов с минимальными потерями возможен только при привлечении команды специалистов, считает Оксана Величкова, причем юридическая услуга должна быть комплексной, формируемой под конкретный проект. По ее словам, особую актуальность комплексный подход приобретает при разделе бизнеса со стоимостью активов от 100 млн рублей, особенно если активы распределены между несколькими юридическими лицами разных организационно-правовых форм (АО, ОО и т. д.), между этими юрлицами существуют экономические связи или бизнес и вовсе представляет собой единый производственный цикл, где синергия достигается за счет взаимодействия разных компаний (например, производство + сбыт + сырьевая база).

К тому же так лучше удается найти решения, которые устроят всех. «В качестве эффективного компромисса мы часто предлагаем перевод части активов на общих совершеннолетних детей, что в судебном порядке недостижимо. Это решение актуально, если дети уже работают в бизнесе. Оно позволяет избежать психологически тяжелой передачи значительной доли активов на бывшего супруга/супругу, снижая риски возможного присвоения активов новым партнером экс-супруга», — разъясняет Оксана Величкова. Она приводит пример мирного раздела многомиллиардного состояния через серию четко выстроенных сделок и компромисс. Работа проходила в три этапа. На первом были внесены изменения в уставы шести организаций разных организационно-правовых форм для подготовки к перераспределению долей. На втором этапе доли в бизнесе передавали общим совершеннолетним детям супругов. По 20% долей передано каждому из двух совершеннолетних детей. На третьем этапе брачным договором оставшиеся доли разделены: 10% — супруге, 50% — супругу.

«В результате таких действий супруга получила значительное обеспечение (10 процентов от многомиллиардного развивающегося бизнеса). Супруг сохранил контрольный пакет (50 процентов), избежав передачи крупной доли непосредственно бывшей жене, что было для него принципиально. Дети стали совладельцами семейного бизнеса (40 процентов суммарно). Конфликт был исчерпан полностью, удалось избежать публичного скандала, что было критически важно для репутации супруга — крупного бизнесмена», — рассказывает Оксана Величкова.

Конечно, еще не все представители бизнеса принимают решение «культурно» подойти к вопросу развода. По словам Ольги Степановой, адекватно реагировать на спорные ситуации и находить оптимальные решения способны далеко не все. И достичь компромисса, даже с использованием института медиации, не всегда получается.

Тогда недовольные супруги предпринимают попытки «укрепить позицию» путем применения уголовно- и административно-правовых механизмов, инициирования проверок исполнительными органами государственной власти и силовыми структурами. Сюда относятся и прокурорские проверки, проверки специализированных комитетов субъекта и т. д.

Есть пример, когда при разделе совместного гостиничного бизнеса один из супругов инициировал прокурорскую проверку по факту нарушения оказания услуг. Было также направлено заявление в полицию о наличии признаков состава преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ (мошенничество) и ст. 238 УК РФ (производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, выполнение работ или оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности). Последовали проверки, которые подрывали репутацию всего бизнеса и оказали психологический эффект на непосредственного участника данного бизнеса, не желающего соглашаться с предложениями о разделе.

«При применении уголовно-правовых механизмов для раздела бизнеса, в том числе семейного, идет расчет на то, что второй собственник бизнеса по различным причинам — нехватка денежных средств, возможностей и так далее — под давлением навалившихся проверок и подрыва репутации из-за проводимых государственными органами мероприятий примет невыгодные для себя условия передачи своей части бизнеса», — поясняет Ольга Степанова.

Управляемое наследство

По словам Ильи Титова, последние несколько лет он наблюдает две основные тенденции: стремление урегулировать споры о разделе имущества супругов, в том числе о разделе бизнеса, в досудебном порядке и повышение интереса к комплексному структурированию активов и передаче управления частным капиталом российским консультантам. И все больше обеспеченных людей задумывается о передаче активов в формате контролируемой преемственности.

«Несколько лет назад большинство бизнесменов задумались о передаче бизнеса при наступлении негативных сценариев (развод личный или развод одного из партнеров по бизнесу, смерть близких друзей, или совладельцев, или людей из круга общения)», ― рассказывает Илья Титов. По его словам, на такие мысли предпринимателей натолкнули наблюдения за тем, как развиваются события после развода или смерти основателя бизнеса. Наиболее яркие примеры — конфликты в компании Natura Siberica после смерти Андрея Трубникова (активы делят вдова, дети и первая супруга), а также дело компании «Ростагрокомплекс» (сырки «Б. Ю. Александров»).

Natura Siberica была основана в 2008 году Андреем Трубниковым, он также развивал бренды «Рецепты бабушки Агафьи» и Planeta Organica. Он умер в январе 2021 года, после чего в компании произошел корпоративный конфликт с его бывшей женой Ириной Трубниковой, которой принадлежит 40% Natura Siberica. В декабре того же года стало известно, что дети его второй жены Анастасии Трубниковой не смогут претендовать на доли в компании. Конфликт удалось разрешить в 2023 году, дети от обоих браков получили свои доли.

Основатель бренда по производству глазированных сырков Борис Александров скончался в ноябре 2020 года. После его смерти нотариус приступил к разделу имущества среди наследников. Его дочь Екатерина Александрова не согласилась со списком наследства и подала в суд иск об исключении из общей наследственной массы денежных средств, находящихся на счету ее отца в Монако. Дело в том, что в 2019 году Екатерина заключила с отцом договор беспроцентного займа и перечислила ему на счет в банке Монако деньги для оформления вида на жительство. Перевод между счетами внутри банка был подтвержден выписками. По ее словам, средства отец должен был вернуть 1 декабря 2020 года, однако незадолго до этого скончался. Родственники пытались оспорить этот договор, но в 2022-м Черемушкинский районный суд отказал им. Апелляционный процесс в Мосгорсуде прошел не в пользу Екатерины, но в 2025 году она снова подала иск в Черемушкинский суд, который поставил точку в споре — не стал включать в дело о наследстве деньги на счете в банке Монако и обязал передать их Екатерине.

Сегодня медиапрозрачность супружеских конфликтов стала стопроцентной, говорит Альфия Темир-Булатова. Бизнесмены следят за судебными спорами знакомых, громкие кейсы становятся публичными. Кроме того, сказывается рост требований к прозрачности доходов: анализ бухгалтерии и назначения аудита при необходимости становится обязательным. Все это формирует тренд на профилактику конфликтов, чтобы выработать стратегию и нейтрализовать риски заранее.

Сегодня бизнесмены следят за громкими судебными спорами знакомых, медиапрозрачность стала стопроцентной

Тем более что в последние годы семейное и корпоративное законодательство дополнительно осложняет такие споры, рассказывает Альфия Темир-Булатова. Так, по ее словам, в 2022 году в Семейный кодекс внесли поправки, ужесточившие оспаривание сделок по общему имуществу. Теперь супругу, который хочет аннулировать «завуалированную» сделку (например, перевод доли в ООО на третье лицо), необходимо доказать, что другая сторона была осведомлена об отсутствии его нотариального согласия.

В 2023 году Верховный суд последовательно осудил попытки обеспечить раздел бизнеса в пользу одного из супругов разными схемами. Так, ВС пришел к выводу, что, например, увеличение уставного капитала компании в преддверии развода, которое снижает долю второго супруга, должно проводиться с его согласием, иначе это нарушает его имущественные права. Представьте, что суд обязал бывшего супруга передать жене 100 акций компании — это его «компенсация» за долю в бизнесе. Если до исполнения решения другой супруг выпускает дополнительно 900 акций, формально меняя структуру капитала, то те же 100 акций станут, условно, уже не 10%, а 1% от нового общего числа. Но суд не привязывает свое постановление к процентам — он говорит о конкретном количестве акций или их стоимости. Поэтому даже при размывании доли число акций, причитавшихся жене, остается прежним и решение не отменяется. Именно это Верховный суд и подтвердил: попытка снизить чужую долю путем наращивания капитала без согласия — злоупотребление правом. Но сама по себе такая попытка не меняет уже вынесенное решение о передаче конкретного имущества. Все это только еще больше усложняет раздел совместных бизнес-активов по суду.

Илья Титов считает, что появление новых инструментов структурирования активов и управления частным капиталом открывает новые окна возможностей. «Наряду с классическими инструментами, такими как брачный договор, соглашение о разделе имущества, завещание, наследственный договор и тому подобное, а также упаковкой бизнеса в холдинговые структуры и ЗПИФы, появились личные фонды, — поясняет эксперт. — Например, в 2022 году было зарегистрировано четыре личных фонда, в 2023-м —  13. После внесения изменений в налоговое законодательство в 2024 году — 135. За первое полугодие 2025 года количество регистраций превысило 70. Фонды владеют долями в уставном капитале ООО, акциями АО, паями ЗПИФ и иным имуществом, например недвижимостью и драгметаллами».

По словам Ильи Титова, возрастающий интерес к личным фондам связан также с намерением или необходимостью в силу определенных причин возвращения в российскую юрисдикцию активов, которые находились под управлением схожих или аналогичных зарубежных структур: фондов, трастов, фаундаций (структур, учредитель которых передает свое имущество в доверительное управление третьей стороне) и штифтунгов (особый вид экономических организаций в Лихтенштейне, которые строго придерживаются анонимности своих владельцев и являются своеобразным «юридическим оазисом»).