В Калининграде открылся филиал Третьяковской галереи. Это часть федерального мегапроекта по созданию крупных культурных центров в четырех городах страны: Владивостоке, Севастополе, Калининграде и Кемерове
В 2016 году после посещения Владивостока президент Владимир Путин дал поручение открыть в городе филиал Мариинского театра. Двумя годами позже идея трансформировалась в проект строительства четырех музейно-театральных и образовательных кластеров во Владивостоке, Калининграде, Севастополе и Кемерове.
Ядром кластеров должны стать не местные культурные институции, а филиалы Большого и Мариинского театров, Третьяковской галереи и Русского музея. Таким образом планируется создать своего рода новый культурный каркас страны. Высокая культура окажется доступна и в регионах, города получат импульс к развитию, а у ведущих музеев появится возможность выставить часть картин из своих обширных запасников. При этом музеи и театры должны быть дополнены крупными образовательными структурами.
Культурный мегапроект предполагает возведение 46 зданий общей площадью более 610 тыс. квадратных метров, 33 из них уже построены. Сдача оставшихся, в том числе наиболее значимых, намечена на следующий год.
Важной особенностью новых проектов является попытка создать здания-иконы — их концепции разрабатывали известные западные архитекторы. «Проект по совокупности параметров — размеру площадей, количеству объектов, архитектурным решениям, географии реализации, новейшему мультимедийному и технологическому оборудованию — является крупнейшей культурной стройкой за всю историю страны», — заявил на днях заместитель председателя правительства Марат Хуснуллин. Удивительно, что в России при этом мегапроект практически неизвестен. Он не афишируется властями, хотя пиар-потенциал кластеров очень велик.
Причин тому несколько. Во-первых, схема проекта и процедура выбора подрядчика не были открытыми. Сейчас заказчиком работ выступает фонд «Национальное культурное наследие», учредителями которого стали Третьяковская галерея, Эрмитаж, Мариинский и Большой театры. Проект курирует лично руководитель Большого и Мариинского театров Валерий Гергиев. Финансируется стройка компанией «Роснефтегаз», подрядчиком является компания «Стройтрансгаз». Во-вторых, иностранные архитекторы, вокруг которых часто выстраивается освещение таких проектов, после начала СВО отказались от сотрудничества. И наконец, в-третьих, сроки возведения сложных зданий ожидаемо сдвинулись (планировалось, что строительство будет завершено еще в 2023 году).
Самый масштабный культурный кластер создается в Калининграде. Он состоит из двух частей. Первая, расположенная на восточной уединенной площадке, — большой образовательный комплекс: здесь находятся филиалы Центральной музыкальной школы (ЦМШ) при столичной консерватории и Московской государственной академии хореографии (МГАХ), общеобразовательная школа, интернаты, жилые дома для артистов и сотрудников. Все здания уже введены в эксплуатацию.
Вторая, западная часть, напротив, максимально публичная. Здесь вокруг большой площади размещаются филиалы Большого театра, Третьяковской галереи и Российского государственного института сценических искусств (РГИСИ). Центральный элемент кластера — филиал Большого театра. Здание имеет сложнейшую форму с выносной 80-метровой консолью без дополнительной опоры. По задумке архитекторов из норвежского бюро Snøhetta, фасад должен вызывать ассоциацию с ку-де-пье — вращением балерины на одной ноге, когда вторая прижата к щиколотке.
В случае Калининграда культурный кластер — это еще и инструмент развития территории. Комплекс строится на острове Октябрьский, который долгое время пустовал. К чемпионату мира по футболу 2018 года здесь был сооружен стадион, подведены коммуникации. Затем Октябрьский получил статус специального административного района — эта зона создавалась для возврата российского бизнеса из иностранных юрисдикций. На сегодня в административном районе зарегистрировано более 400 компаний, однако при этом он остался виртуальным офшором: физической инфраструктуры на острове так и не появилось. Культурный кластер сделает территорию обжитой, ее привлекательность резко вырастет. Сейчас уже утверждено несколько проектов планировки различных участков, постепенно здесь появляются отели, офисные центры и жилые дома. Офшор превращается в деловой район.
Но почему место в центре Калининграда до сих пор не было застроено? Все дело в почвах: когда город носил имя Кенигсберг, остров назывался Ломзее — в переводе с прусского «болото». Современные технологии позволяют возводить здания почти везде, вопрос только в цене. Болотистый рельеф стал одной из причин удорожания работ и на Октябрьском. Так, при закладке фундамента филиала Большого театра в грунт пришлось забить более 500 свай на глубину 40 метров, что очень дорого. Однако теперь, как шутят конструкторы, «театр будет стоять, даже если остров смоет».
Филиал Третьяковки в Калининграде — первый готовый флагманский проект программы, остальные театры и музеи находятся еще в стадии строительства. Архитектурное решение предложило московское бюро «Меганом» Юрия Григоряна — ему удалось создать минималистичное, без дорогих и сложных форм, но интересное здание. Главный внешний эффект — сочетание прозрачного стеклянного первого этажа и основной части галереи, которая как бы парит в воздухе. Эффект достигается за счет специального освещения по контуру и 15-метровой консоли — галерея выдвинута над первым этажом, буквально подвешена над землей.
Однако самое интересное внутри. Главное пространство — огромный атриум, который играет роль городской площади. Через него проходит парадная деревянная лестница — более 7 метров высотой и 20 метров шириной. Всего две точки опоры — внизу и на самом верху — делают конструкцию легкой и летящей. Интересно, что лестница сама по себе является местом отдыха: здесь можно выпить кофе, послушать лекцию или концерт, посмотреть кино. Игра в городскую площадь поддерживается многочисленными элементами дизайна, от больших окон в пол, когда окружающий ландшафт «входит» в здание, до интерьеров «под кирпич», ненавязчиво имитирующих разные дома. Знатоки искусства обнаружат здесь множество отсылок к известным зданиям, начиная с римского Пантеона и заканчивая миланским музейным комплексом Prada Рема Колхаса.
Следуя трендам, заданным столичной ГЭС-2 и казанским Театром Камала, новая Третьяковка станет не просто набором залов, а большим общественным пространством, куда любой желающий сможет зайти и без билета. На первом этаже расположились кинотеатр, кафе, художественный магазин и библиотека; выше — основная экспозиция, гончарные и ремесленные мастерские, мастерская живописи, учебные студии и аудитории.
Калининградская Третьяковка планирует делать несколько выставок в год, причем две из них должны стать блокбастерами с очень известными картинами. План сверстан на три года; после этого музеи из четырех кластеров смогут обмениваться удачными экспозициями. Филиал открылся в июне большой выставкой «Пять веков русского искусства» — посетителям представили 300 скульптур и картин художников первого ряда (Репина, Шишкина, Малевича, Куинджи и др.) из столичных запасников.
Один из рисков крупных проектов — емкость местного рынка: неясно, насколько такие объекты будут востребованы. Калининград не миллионник, в нем проживает только 480 тыс. человек, и город не избалован интенсивной культурной жизнью. Непонятно, сколько людей станут активными посетителями театра и музея. Впрочем, первый месяц работы Третьяковки обнадеживает: музей посетило более 70 тыс. горожан.
Бюджет мегапроекта на старте оценивался в 120 млрд рублей. Однако очевидно, что итоговая сумма будет значительно выше. Начать с того, что работы шли в период пандемии COVID, а сейчас продолжаются на фоне СВО; за это время себестоимость строительства резко выросла: сначала подорожали материалы, а в последние два года — рабочая сила.
Дело осложняется еще и тем, что в Севастополе приходится работать под обстрелами, а калининградский эксклав попал в блокаду: прибалтийские страны перестали пропускать поезда и автомобили. «В какой-то момент стоимость перевозки негабаритных металлоконструкций для возведения в Калининграде филиала Большого театра возросла почти в четыре раза», — говорит глава Балтийского металлокластера Олег Чернов. В итоге для быстрой доставки металла стали использовать не паромы, а сухогрузы. А ряд алюминиевых конструкций и стеклопакетов для филиала Третьяковки, чтобы успеть к монтажу, компания СДЭК привезла тремя самолетами.
Другая причина высокой цены — крайне сложные и дорогие архитектурные проекты. На ключевых зданиях кластеров решили не экономить, их строят как иконические — уникальные, не имеющие аналогов, практически «чудеса света». Для этого пригласили звездных архитекторов (starchitects): австрийское бюро Coop Himmelb(l)au и норвежскую Snøhetta. После начала СВО иностранные компании ушли из России, но основные идеи их проектов были сохранены российскими коллегами.
Австрийцы работают в жанре деконструктивизма. Можно сказать, что это смесь русского авангарда и немецкого экспрессионизма: крайне сложные изломанные линии, хаотическая форма, отрицание привычной геометрии. Норвежская Snøhetta, создавая здание филиала Большого театра в Калининграде, тоже не стала зажиматься, предложив сделать фасад гиперболоидной формы, для которого понадобится 6500 тонн металлоконструкций. Понятно, что просчитать стоимость таких сооружений в начале строительства невозможно.
Интересно, что в Европе деконструктивизм был в моде в 1990-е и 2000-е годы. Сейчас в тренде, скорее, этическая архитектура, когда деньги и ресурсы экономятся. Здания-иконы продолжают возводиться в нефтяных монархиях Ближнего Востока и в Юго-Восточной Азии: заказчики из этих государств стремятся показать мощь своей экономики и поразить потребителя. Россия пропустила этап увлечения иконическими зданиями и теперь наверстывает: прежде комплексов такого уровня сложности в стране не строилось. Однако в эпоху СВО такие проекты вряд ли смогут стартовать.
Выбор мест для кластеров логичен. Калининград, Владивосток и Севастополь — это балтийские, дальневосточные и черноморские ворота в страну. Во всех этих городах растет количество туристов. Например, в Калининградской области турпоток за десять лет увеличился более чем в два с половиной раза. Культурные кластеры станут мощными магнитами для путешественников, сделают города привлекательными круглый год. Пример Перми показывает, что культурный туризм можно резко повысить за счет новых музеев и сильных спектаклей — в 2000-е это удалось за счет региональной программы «Культурная революция». Например, москвичи ездили туда на выступления оркестров дирижера Теодора Курентзиса.
Промышленное Кемерово в этом ряду стоит особняком. Здесь нет моря, нет ярко выраженного туристического потенциала. Кажется, город попал в компанию с Калининградом и Севастополем случайно. Возможно, начало проекта федерального уровня было условием Сергея Цивилева, как раз в 2018 году назначенного врио губернатора Кемеровской области. По другой версии, за счет культурного мегакластера власти хотели изменить настроения в городе, где семь лет назад произошла катастрофа — сгорел торговый центр «Зимняя вишня».
В Кемерове уже работает крупный образовательный кластер с несколькими филиалами столичных вузов, кампусом и интернатом. Заканчивается строительство главных объектов — филиалов Мариинского театра и Русского музея, а также Кузбасского центра искусств с киноконцертным залом. Особенность проекта в том, что все институции размещены вместе и объединены атриумом — это ответ на суровый местный климат.
Создавая мощные культурные кластеры с иконическими зданиями, власти обычно стараются повторить «эффект Бильбао». После появления Музея Гуггенхайма этот провинциальный испанский город не только радикально поменял имидж, но и получил мировую известность, стал центром туризма. Пока с трудом верится, что Кемерово сможет добиться такого же успеха. Хотя бы потому, что местные жители настроены негативно: они считают, что лучше бы на эти деньги построили завод. То, что новый кластер — это, по сути, завод, производящий культуру и дающий региону 2000 новых рабочих мест, кемеровчанам еще предстоит объяснить. В Перми, для того чтобы местные жители поверили в «культурную революцию», ушло не менее пяти лет, а городская элита по-настоящему оценила высокое качество спектаклей и концертов, когда проект уже был свернут.
Впрочем, на полноценный «эффект Бильбао» в шахтерском Кемерове вряд ли надеются. Для этого нужно сочетание множества факторов, и даже при их совпадении повторить успех испанской провинции крайне трудно. Несмотря на массу кейсов, вопрос, можно ли «перезагрузить» промышленный город за счет культуры и туризма, остается открытым. Это очень интересный инструмент, но его эффективность крайне трудно просчитать. В Китае, где было построено много иконических зданий, предпочитали действовать по другой схеме: сначала сооружали новую базовую городскую инфраструктуру, затем создавали промышленность и сопутствующие отрасли и лишь потом, получая доходы от классических отраслей экономики, выходили на новый этап — строили культурные центры, музеи и театры, чтобы создать туристический поток. В случае Кемерова был принят на вооружение более радикальный путь преобразования города.